Глава сорок первая.
Потратив последние километры трассы, до поста ГАИ, на наведение красоты личика. Как только мы проехали окраину города, Настя попросила притормозить возле остановки маршрутов общественного транспорта. Бросила: «Пока, пока!» и шустро вскочила из машины. Соня крикнула что-то про вечер, но она махнула рукой, то ли «да», то ли «нет», и заскочила в троллейбус.
Соня посмотрела на меня.
— Номер... — стараясь не улыбаться, проговорила я.
— Что номер? — вспыхнули вопросом её янтарные глаза.
— Сонь, этот троллейбус проходит мимо моего дома...
— И...? А, поняла! Похоже, ты права...
Соня наклонилась ко мне, поцеловала в уголок губ. Мимолетно, но я поджала клитор. Да, девчонки, вот так от беглого прикосновения поджала, рывком не произвольно, и отпустила — испытывая уютное блаженство и одновременно боясь сикнуть. Соня, пальцами, аккуратно подобрала с моей вспыхнувшей румянцем щеки свою помаду, подчеркнула ноготком мою. Я почувствовала, что вульва распускается цветком лотоса, и я уже не в состоянии сдержать влагу на лепестках.
— Но, нам-то теперь куда?! — спросила она.
— Не знаю, Сонь. Но точно не ко мне. Пусть поговорят, побудут одни...
— Тогда в фотосалон...
— И быстрее... — я зажала ладонь меж бедер. — Соня, ничего, если я кресло подмочу?
— Тань! Да, хоть всю машину!
Мастерски обгоняя троллейбус, на котором Настя ехала к Лёше, Соня посмотрела в зеркало заднего вида. Убедиться — никто не подпирает во втором ряду, и поправить чёлку. Подмигнула и направила серебристый «Пежо» к центру.
— Сонь, недержанием не страдаю, — муркнула я, мягко по-кошачьи. — Дотерплю. Если больше не будешь меня целовать.
Она ничего не ответила, кокетливо спрятала улыбку.
До Нового года оставалось каких-то четырнадцать часов. Зимнее морозное утро было наполнено настроением людей, спешивших по улицам в делах — последние штрихи к наступающему празднику. Настроением набухал украшенный гирляндами город.
Настроение заполнило и салон «Пежо», оно плескалось в янтарных глазах Сони и моих — карих, счастливых от одного осознания, что теперь у меня есть любимый человек, с которым, вот так, без всякого там нельзя, говоришь всё, что тебя волнует, страшит и беспокоит в данный момент.
Неосознанно, или сознательно, но фотосалон «София», я воспринимала не как фотосалон, а как место наших с Соней встреч, тайных свиданий. Здесь случилось много яркого, необычного, волнующего и всё связано с ней — Соней.
Неряхой, раскидав верхнюю одежду, стягивая по дороге джинсы, вместе с трусиками, я уселась на фаянсовый трон и зажурчала. Соня тоже разделась, скинула норковую шубу, встала у дверей в туалетную комнату. Смотрела на меня, приятно оглаживая глазами.
— Сонь, я сейчас кончу от твоего янтарного взгляда.
— Тебе помочь?
— Нет! Не надо... Знаешь, когда жила с мужем, удобства на улице, но и в баню мы ходили раздельно, он — с мужиками и пивом, я — с тёть Тамарой и пепси. С гражданским, в туалете, ванной, я всегда закрывалась. Один раз он даже стучался ко мне, когда мылась, просился, но я не открыла. Дикая! С дальнобойщиком, открыла, он меня поставил лицом в мыльную воду и... Руками разъезжалась по ванне, чуть не плюхнулась головой.
Соня присела рядом.
— Нашла о чем вспомнить. Давай, джинсы сниму.
Я подняла ноги без сопротивления. Соня стянула их вместе с трусами. Поцеловала мои обнажившиеся колени, мелкими, мелкими прикосновениями теплых губ, раздвинула, прикоснулась к бедрам.
— Холодные... Замерзла?
Я кивнула...
— Может, ванную?
— Душ... Сонь, ты про подарок говорила?
Она улыбнулась, поняв, что я её так отвлекаю.
— После, Тань. Иди в душ, а то я тебя совращу...
— Не надо. Уже бегу...
Встав с «трона», сжатием ягодиц втянув клитор, я просеменила в кабинку душа.
— Ты не обиделась? — спросила я, затаив дыхание. Открыла краны.
— С ума сошла, Тань?! На что?
— Я же видела, Сонь, — ты хотела?
— Я и сейчас тебя хочу...
Соня вышла, вернулась совершенно голой, села на беде и, с помощью теплой воды, быстренько довела свое «хочу» до определенного результата. Я наблюдала за ней из кабинки душа, горячая вода текла по моей промежности, обтекая затвердевший клитор.
Соня вскинула голову и содрогнулась, судорожно соединив колени, раскинув, снова соединив. Прижалась грудями к бедрам... Вскинулась и посмотрела на меня.
— Никаких секретов, Тань. Мне это нужно несколько раз в день...
— Я тоже кончила, Сонь, — призналась я, — маленьким, приятным оргазмом. Люблю быстрые приплывы, на ходу, под душем. Никаких секретов...
— Кутайся в полотенце, пошли смотреть подарки...
— Подар... Ки?!
— Ки, ки... Тебе, Насте и себе тоже, купила...
— Уже бегу. Быстро, быстро шлепая мокрыми пяточками...
По велению Сони, я устроилась на диван, подобрав под себя ноги, прикрылась краем полотенца, приготовилась смотреть. Мы решили, — конечно, я настояла, — что сначала она покажет, что подарила себе, потом Насте, а уж после, — то, что мне. Соня изменила программу и начала с подарка Насте.
В виду отсутствия Анастасии, дефиле «котенка» ограничилось показом только его костюмчика. Это было атласное платье-мини, черное, с чашечками для груди, с розовыми лентами, спереди по корсету, с подбитой мехом, — не поверите, соболя! юбочкой, придавая
ей пышность. На попке хвостик «болеро». Ещё головной убор черно-розовые атласные ушки, перчатки шелковые черные, до локтя без пальцев, чулочки того же цвета, чуть выше колен, туфельки на каблуке.
— Соня, ты чудо! — вскрикнула я. — Когда ты успела всё заказать?
— Анжеле позвонила. Размеры: мои, Насти, твои, она знает... Смотри, какой чокер!
Я не усидела. Подскочила и приняла из её рук жемчужное ожерелье с брильянтовой застежкой.
— Сонь, ты ошалела! Это же куча денег!
— Пусть носит... Если ты права, Тань, то, возможно, сейчас она становиться женщиной или будет ей очень скоро...
— Настя, она дева?!..
— По крайней мере, по моим и бабушкиным сведеньям.
— Так что получается, Сонь?! Я подтолкнула её!
— Она сама Лёшу выбрала, если выбрала, конечно...
— А себе что ты подарила, Сонь? — сменила я тему, поскольку дальше накручивать свои фантазии и оговорить их вслух, Соня мне запретила мимикой.
— Сейчас... Сядь обратно на диван, закрой глаза.
Я села, подоткнула подмышку край ослабшего полотенца, зажмурилась.
— Не подглядываешь?
— Нет... Ты скоро?
— Ещё минуту... Открывай!
Я открыла, — и рот, за одним.
Соня надела сиреневое платье, с подолом пышной юбки чуть выше колен. Талию, широкими алыми лентами, стягивал корсет. От корсета шла бритель-петля, облегая шею высоким красным воротником, эффектно выделись обнаженные плечи Сони, ложбинка грудей, большая часть которой, поверх корсета, прикрывала белоснежная сорочка. На голове Сони был маленький-премаленький сиреневый цилиндр, вуаль кокетливо прикрывало лицо. Ноги в прозрачных чулках с сиреневым швом, сиреневые туфли. Перчатки без пальцев, на них летучие мыши, из бархата, пришпиленными брильянтовыми заколками выше локотков.
— Сонька, ты просто женщина вамп! Дай померить!..
— Костюм так и называется. Ладно, я разрешу тебе его с меня снять. Но не сегодня, оставим это удовольствие на после-после...
— Ну, хоть цилиндрик, надеть можно!
— Без полотенца?..
— Конечно, без! Видишь?!
Одним жестом я обнажилась, за что в награду получила маленький цилиндр с вуалью, на время. Подбежала к зеркалу. Соня приладила его к моим волосам шпильками.
— Красиво, Сонь?
— Обнаженная с вуалью. Мне нравиться...
— А я знаю, о чём ты сейчас подумала! Но нет, Соня, давай позже...
— Свой подарок смотреть будешь?
— А где?!
— Выдвини у шкафа с одеждой среднюю стойку.
— Эту?
— Да...
— Это мне?!
— Да... Наряжайся...
— Наряд «Миледи»! Ты меня такой видишь?
— Настя. Она так захотела. Я думала подарить тебе костюм Снегурочки, но Настя заупрямилась. Выбрала этот.
— Настя?
Я осмотрела шикарную атласную шляпу, в кружевах и бантах, со сверкающими брильянтами брошью, пышное перо страуса. К ней, да, пожалуй, именно к шляпе, в черно-розовых тонах прилагались зубчатая мини-юбка с поясом, дополненная корсетным топом и мини топом, который завязывается спереди, перчатки.
Рассмотрела, ощупала, огладила, обернулась к Соне.
— Надену, но после...
Соня вкинула бровь.
— Не понравился?
— Очень даже!
— А надевать не хочется!
— Мне хочется... Хочется раздеть тебя, обласкать... В цилиндрике, под вуалью...
— Согласная я, Тань. Начинай...
Вуаль пришлось откинуть. Мы жадно слились губами, я подобрала на Соне платье и наша свою любимую игрушку, последних двух недель, — её большой теплый и влажный клитор. Долго искать мне его не пришлось, она была без трусиков. Чуть раздвинула ноги, и он сам лег в мои пальцы, как только я проникла ими в её естество.
До дивана пытались дойти, но настолько плотно слились телами, что это у нас получилось лишь на половину, — обессиленные, упали на него уже после. Мы кончили стоя, проникая друг в друга языками, в неутомимом лобзании губ, и руками, — лаская раскрывшиеся влажные желания.
Я прошла по грани блаженства первой, отдышалась и, пропуская клитор Сони меж средним и безымянным, ввела пальцы глубже, прижимая бугорок ладонью. Соня присела, я поймала её вскрик поцелуем.
Не размыкая объятий, уснули. Нас разбудил сотовый.
— Где он...
Вопросительный, восклицательный. Дальше Соня ругнулась.
Я уже привыкла, что она вечно его теряет. Встала, вильнув ягодицами, нагнулась. Нашла телефон в сброшенной на пол её норковой шубе.
— Да...— проговорила она, быстренько чмокнув меня в благодарность и огладив попу, с проникновением пальчика в тепло промежности.
— Мам! Лёша просто красавец! Ты бы его видела! — раздалось в телефоне. Соня дала понять мне, — это Настя!
Я пристроилась с другой стороны телефона, она ответила:
— Увижу вечером...
— А вы где? Мам, уже вечер!..
Мы дружно посмотрели на настенные часы — полседьмого...
— Через час будем, Насть...
Соня отключила телефон.
— Тань! Чуть Новый год не проспали! Ещё нужно к новогоднему столу накупить! Побежали... В душ... краситься, запаковываться...
В холодильнике у меня была только колбаса, сыр, мандарины. Ещё хлеб! — на бутерброды. Я согласилась с Соней, нужно спешить. Понеслись в душ, наперегонки.
Девчонки! Любовь — это что-то с чем-то... Или нет — это кто-то с кем-то. А вообще-то, любовь это когда и что-то с чем-то и кто-то с кем-то, вот!..
