— Софья Семёновна, вам письмо, — разбудила её одна из служанок рано утром, — из Петербурга прибыл почтальон и просил лично почтить его присутствием, дабы вручить вам конверт в руки.

— Щас спущусь, пусть ожидает, и налей ему чаю, а то небось устал с дороги.

— Сию минуту, Софья Семёновна.

Соня Мармеладова попыталась пошевелиться в своей кровати, но у неё ничего не получилось. Она откинула одеяло в сторону и убедилась, что это опять Раскольников. Он по своему привычному обыкновению прокрадывался в её личные покои ночью, заныривал к ней под одеяло, чтобы использовать её как подушку. Его нос всё ещё сладко сопел прямо в её пизду, а голова лежала на откинутом в сторону Сонином бедре. Соня принялась выбираться из его объятий, а когда у неё получилось, она переоделась и спустилась к почтальону. Навстречу ей то и дело попадались клиенты из числа тех, кто решил остаться в борделе на ночь.

— Софья Семёновна Мармеладова?

— Да.

— Моё почтение. Вот-с, распишитесь здесь.

Соня расписалась в получении и проследовала в сад. Там её ждали гамак и завтрак. Она распечатала конверт и первое, что ей бросилось в глаза, это деньги. Она пересчитала их и не на шутку перепугалась. Обычно крупные суммы такого порядка указывают на то, что ничего хорошего в сопроводительном письме ждать не следует. Она развернула письмо и начала его читать.

«Содержание сего письма адресовано лично Софье Семёновне Мармеладовой, фактической владелице дома терпимости под названием «Блудилище» и никому более. Письмо отправлено из дома Петра Петровича Лужина и является приложением к денежной сумме. Конверт предназначен для вручения лично Софье Семёновне Мармеладовой под роспись».

— Ну что, как спалось? — перебил её чтение Раскольников и попытался начать есть её завтрак.

— Иди умойся, а то от тебя пиздятиной несёт за версту.

— Ха-ха, да здесь всё имение пиздятиной пропиталось! А чё за письмо в такую рань? Да ещё и с увесистой пачкой денег...

— Родион, это не твоего ума дела. Иди и займись чем-нибудь, я не знаю, кусты постриги, воды натаскай...

Соня продолжала внимательно вчитываться в письмо.

«Великосветский дом образцового содержания семейства Лужиных 17-го числа сего месяца проводит бал и предлагает вам, Софья Андреевна, оказать имеющимися в вашем распоряжении средствами комплекс услуг деликатного характера. Разумеется, сумма, прилагающаяся к письму, является авансом в случае вашего согласия. На балу будут присутствовать великосветские дамы из знати, дворянские чины и иностранные подданные. Среди них будут лица, как достопочтенного возраста, так и совсем ещё юные особы. В связи с вышеизложенным, необходимо организовать оральное обслуживание как разухабистых и матёрых пёзд, так и совсем ещё нераспустившихся девичьих бутонов».

— О, Раскольников, тут про матёрые пёзды есть упоминание. Это же по твоей части?

— С чего ты взяла? Я, между прочим, по собственному желанию впервые своей сестре Дуне отлизал, а когда она взяла моду душить меня ляжками во время кульминации, то я это дело прекратил и велел ей искать себе мужа-лизуна. Так что не смей на меня наговаривать!

— У нас тут, похоже, блядюшник на выезде намечается. Про Лужиных чё-нибудь знаешь?

— О-о-о! Кто ж про них не знает?!

— Сам Пётр Петрович у меня от силы раза два, а может и три, отлизывал в своём экипаже, но это было пару лет назад. Я тогда ещё в уличных девках бегала. Трахать меня в силу возраста особо не решались, но на лицо уже охотно сажали, предварительно проверив целку.

Соня продолжила чтение письма.

«Среди прочего на балу будут организованы специальные места, на которых достопочтенейшие дамы и невинные девы смогут предаться плотским утехам. Открыто появляться на балу вашим мастерам по оказанию деликатных услуг не следует. Для этого будут организованы специальные столы со скатертями. На столах будут яства, сервированные по шведской манере, а под столом будут размещаться ваши сотрудники. На балу предусмотрены нормы обуви: чем светлее окрас дамских туфелек, тем юнее особа, и тем деликатнее должны проводиться ласки интимных зон. Соответственно, чем темнее окрас обуви, тем непринуждённее можно вести себя в великосветских мудьях».

— Родион, сколько у нас сейчас годных мальчиков?

— Из тех, что уже обучены и допущены к отлизу, или ты всех обучающихся имеешь в виду?

— Обученных, конечно же.

— Годных пиздолизов семеро. Остальные ещё даже дышать правильно не научились, а некоторые всё ещё делают кусь-кусь во время куни.

— Ну, до 17-го числа ещё 10 дней есть в запасе. Может, ты их понатаскаешь по ускоренной программе? А то мало ли, вдруг придётся всех задействовать.

— Постараюсь. А что по девкам?

Сейчас дочитаю письмо, и узнаем.

«Для мужчин согласно их статусу будут организованы места для проведения азартных игр в т.ч. карточных, на деньги и прочие условия. Эти азартные зоны будут ранжироваться согласно чину, званиям и должностям, но непременным условием будет присутствие ваших знойных и порывистых девушек для постановки проигравшего или же проигравших на отлиз в присутствии выигравших, если игра шла не на деньги, а на желание. Для обеспечения работы всех четырёх зон необходимо минимум 16 девиц из числа ваших, Софья Семёновна, воспитанниц, которые натренированы на оральные, моральные и физические унижения мужчин».

— Это ж сколько нужно экипажей снарядить, чтобы весь персонал «Блудилища» туда доставить?! Не проще ли этот бал провести прямо здесь у нас?

— Соня, они платят. К тому же у нас есть услуга в прейскуранте «пизда с доставкой на дом» и «лизун на выезде», так что не беспокойся, транспортировку туда и обратно я организую.

— Я так и представляю, как в бальном зале все ведут себя по этикету и манерам, танцуют и проводят светские беседы, а потом отходят в специально отведённые места, чтобы занырнуть в пизду, либо уткнуть какую-нибудь мордашку себе между ножек. Они ведь итак всем этим в своей обычной жизни занимаются, зачем тащить всё это на бал? Да ещё и демонстративно не афишировать сие действо, как будто ничего не происходит? Ведь все же итак будут в курсе. А потом начнут это горячо обсуждать и высмаковывать все подробности, не поперхнулся ли кто пиздятинкой, или какая из барышень громче пискнула во время отлиза.

— Ну а что ты хочешь, у богатых и знатных свои причуды. Что там дальше в письме?

«Оплата производится по факту выполнения объёма работы

согласно прейскуранту...».

— Тут дальше нет ничего интересного. Родион, ну надо собрать всех и поставить в известность, чтобы не планировали на этот вечер и ночь никаких клиентов. А я пока съезжу к Лужину и получу от него подробные инструкции.

Соня Мармеладова необычайно долго собиралась, приводила себя в порядок и наконец выехала в имение Лужиных. Её там встретили со всеми любезностями и проводили в кабинет Петра Петровича.

— Получила от вас письмо, Пётр Петрович, и, нужно сказать, весьма польщена оказанным мне доверием обслуживать ваш бал.

— Сонечка, если бы не хвалебные отзывы в адрес вашего «Блудилища», я бы на такую авантюру никогда не решился и уж тем более не раскошелился на столь щедрый аванс. И уж раз вы почтили меня своим присутствием, не окажите ли любезность...

Соня поняла, к чему клонит Лужин, и уселась прямо перед ним на его рабочий стол, широко расставив ножки. Он принялся задирать все её юбки, а потом просто собрал их в охапку и занырнул головой под них.

— А здесь практически ничего не изменилось с моего последнего визита, — бубнил в пизду Лужин.

Он погрузил нос в её половые губки и начал собирать её соки. Жадно вдохнув, он вспомнил знакомый запах пиздятинки, которую он имел возможность отлизывать несколько лет назад, и наконец приступил к работе языком. Соня тем временем пыталась вспомнить, как же любит Лужин: чтобы сдавливали голову бёдрами, или же наоборот ножки должны быть максимально разведены. Наконец он положил обе свои массивные руки на её бёдра, разведя их в стороны, и Сонечка перестала копаться в воспоминаниях в поиске ответа на вопрос – как любит Лужин. Другого клиента она бы уже вмиг оплела своими объятиями, но этот клиент был особо важным.

Она развела ноги практически в шпагат и откинулась на стол. Лужин тем временем активно елозил по её пульсирующей пизде не только языком, но и носом, да и всем лицом. Если бы он дал Сонечке немного придушить себя, то она бы уже давно кончила. А так, на шпагате, ей приходилось активно работать мышцами влагалища, чтобы добиться скорейшей разрядки. Наконец Лужин получил порцию долгожданных выделений прямо в свой рот и успоколился на этом. Он тоже откинулся на спинку кресла и сидел молча с вымазанным лицом. Соня с трудом свела ножки вместе и спрыгнула с его стола.

— Да! Хороша, чертовка! Давненько меня так обильно не кормили подливкой из сочной пиздятинки!

— Я рада, что вам понравилось. Пойдёмте смотреть зоны отдыха, и вы мне покажете, где будет мой персонал.

Они отправились по дворцу. Лужину пришлось воспользоваться уборной и умыться, чтобы не смущать прислугу замка запахом пизды на своём лице.

— Вот здесь будут угодья юных дам. Столы и скатерти уже готовы, — он задрал одну из них, — смотри, сколько здесь места. Все эти дамские причуды с сервировкой блюд на шведский манер предполагают высокие столы. Они будут подходить вплотную к скатерти, твой мальчишка-пиздолиз увидит туфельки и поднырнёт под скатерть и под девкину юбку. Ну и сориентируется по месту. Как говорится, его дело – это личиком уткнуться, а титулованная пигалица сама ляжки раздвинет и даст себя отлизать. Как только мальчуган получит свою порцию кончи, пусть сразу же заныривает обратно под стол. А то, знаешь ли, эти великосветские особы в порыве страсти могут его под стол и ножкой запихнуть. Понадобится, наверное, пять-семь мальчишек туда загнать, потому как эти юные негодницы не привыкли отказывать себе в подобного рода удовольствиях и могут подходить к столу по нескольку раз.

— А эти юные дворянки вообще танцевать будут?

— Да, они будут со своими кавалерами. В процессе танца эти нимфы как правильно возбуждаются от прикосновений с партнёром, и поэтому им нужна сексуальная разрядка. Мне бы очень не хотелось, чтобы эти юные создания перевозбудились и начали неприлично стискивать ножки и оставлять после себя склизкие лужицы на полу прямо посреди зала на глазах у достопочтенейшей публики со знатными фамилиями. И как раз для этого нужен стол для неуёмных и перевозбуждённых нимф. Они как бы подходят, чтобы отведать шедевры нашей кухни, но по факту им нужно просто кончить. Для этого и придумали такие столы с подныривающими мальчиками, которые своими оральными умениями помогут бедняжке кончить и остаться девственницей.

— А это что за столы?

— Для солидных и зрелых дам есть своя зона, они не танцуют, преимущественно наблюдают сидя за столом. Для них есть своя очень сложная сервировка, и чтобы они не заскучали, нужно будет посадить под стол трёх-четырёх опытных пиздолизов. Некоторые из дам вообще не в теме и от таких услуг откажутся. Они будут сидеть спокойно. Но дамы из тех, кто готов принять ласки, как правило, широко разводят ноги под столом и слегка выпячивают пизду. Так что если твои лизуны видят такую позу, то должны незамедлительно приступить к оральному обслуживанию. Эти дамы очень матёрые. И я тебе скажу по секрету, некоторые из них не одного крепостного в своих ляжках замучили. Так что я думаю особо баловать их не нужно, так, клитор пососать, и хватит им. А то ещё заведутся пуще нужного, начнут в порыве оргазмических конвульсий кудахтать, сидя за столом, а мне потом краснеть придётся.

— Здесь всё понятно. Теперь что на счёт мужских зон?

— Там всё гораздо проще, потому что происходит по этикету дворцовых приёмов за закрытыми дверями. Господа много курят, и чтобы дым не шёл, закрывают двери. Всего четыре игровых зала. Господа сами разберутся по чинам, постам, должностям и званиям, кому в какой зал. В каждом зале есть четыре угла с диванчиками. Там и будут вальяжно сидеть твои девушки. Они могут выпивать и курить, это поощряются, но в меру. Их задача – выполнять указания господ. Все присутствующие в курсе, все в теме, и никто е позволит в отношении них излишеств. Обычно проигравшее в карты просто встают на колени перед девкой или садятся перед ней, а твоя воспитанница должна максимально постыдно и желательно с извратом и прочими унижениями его опустить. Отлиз засчитывается, если девушка спустила на лицо или в рот проигравшему.

— Ну что ж, Пётр Петрович, мне всё понятно.

— Оплата, скорее всего, будет после того, как бал закончится. Если всё пройдёт удачно, то получите ещё столько же. Если вопросов нет, то пройдёмте к столу и отобедаемте. Там уже всё накрыто. Да, и я слышал, что Свидригайлов в лютом запое. И чтобы он ненароком не вышел из него, примите от меня, Сонечка, парочку бочонков вина. Оно всё равно скоро прокиснет, а вылить жалко.